|
Ночь (фильм)
«Ночь» (итал. La Notte) — итальянский кинофильм, снятый Микеланджело Антониони. Премьера фильма состоялась 24 января 1961 года. Является центральным фильмом в неофициальной «трилогии отчуждения» («Приключение» — «Ночь» — «Затмение»). Фильм получил главный приз Берлинского кинофестиваля — «Золотого медведя», а также премию итальянской Киноакадемии «Давид ди Донателло» за лучшую режиссуру. СюжетВ фильме показаны одни сутки из жизни модного миланского писателя Джованни Понтано (Марчелло Мастроянни) и его супруги Лидии (Жанна Моро). Начальные титры даны на фоне леденящих стеклянных поверхностей только что достроенного небоскрёба Пирелли: в них, словно в зеркале, отражается современный мегаполис. За этой беззвучной преамбулой следует вереница сцен из жизни супругов:
В ролях
Критика писательстваКак и положено фильму о писателе, в «Ночи» говорят гораздо больше, чем в «Затмении» или «Приключении». Тем не менее выспренние диалоги интеллектуалов заводят их всё в тот же эмоциональный тупик[1]. В существо писателя Понтано (и это отмечал сам Антониони) лицемерие проникло до такой степени, что он каждый раз пытается замаскировать рудименты собственных чувств знакомыми и оттого безопасными словами, в глубине души сознавая: стоит ему выразить своё истинное внутреннее состояние (душевная усталость, пресыщение, отчуждение) — и всё будет кончено, его жизнь потеряет всякое подобие смысла[1]. Непрестанный треск диалогов (в том числе на французском) на вилле Герардини ставит под вопрос не только их осмысленность и искренность, но также уместность и действенность этих речей[1]. Персонажи Антониони используют слова для того, чтобы скрыть свои истинные мысли и настроения. Обычно они говорят вовсе не то, о чём думают, а нечто банальное или вовсе не имеющее отношения к непосредственной обстановке[2]. Новаторский киноязыкШозистское начало фильма рифмуется с безлюдным финалом «Затмения». С первых кадров башни Пирелли режиссёр намекает на то, что основная информация будет передаваться в фильме через визуальную и звуковую образность, а не традиционным способом — через уста и поступки персонажей, их взаимодействие и общение друг с другом[1]. «Я воспринимаю актёра как один из элементов общей картины, наряду со стеной, с деревом, с облаком», — заявил Антониони в 1961 году. Отсюда предельное внимание к предметным фонам. Когда Лидия теряется в лабиринте новопостроенных зданий, пустынные улицы занимают всё пространство кадра[1]. Зрителю дано почувствовать, что проблемы в отношениях супругов имеют нечто общее с тем безрадостным, полупустым, предельно рациональным городским пространством, которое их окружает Источник не указан. Между квартирой Понтано и соседа напротив — целая пропасть. Режиссёр не обвиняет лишённую органики архитектуру в бедах современных горожан, скорее видит в них явления одного и того же порядка[3]. Киновед Джорджио Тинацци[итал.] пишет[1]:
 Применительно к «Ночи» многими кинообозревателями было отмечено использование режиссёром приёма temps morts, когда камера задерживается, как бы залипает на предметном фоне в течение какого-то времени уже после того, как актёры покинули экран. По мнению Мишеля Бютора, для Антониони драгоценны эти «маргиналии», благодаря которым естественный ход вещей сбивается и каждая сцена получает дополнительное, внесюжетное измерение[4]. Философ Адорно, упомянутый в начале фильма, также одобрил склонность режиссёра «замораживать отдельные моменты повествования, заставляя мимесис разлетаться на миллион осколков»[5]. Художественная техника Антониони в «Ночи» имеет ряд пересечений с приёмами «нового романа»[6]. Так, сцена вечеринки у Герардини, на съёмки которой режиссёр затратил 32 дня, подана «под Роб-Грийе» — через отражения в стёклах и зеркальных поверхностях. Эта техника указывает на смещение, задваивание и неоднозначность эмоциональных состояний[1]. В некоторых кадрах Лидия и Валентина представлены как двойники, так что зрителю требуется время, чтобы разобрать, кто из них кто. А когда Лидия уезжает с вечеринки во время ливня, камера на время и вовсе забывает о ней и о её спутнике, впитывая динамику дождя и ветра, прихотливые контуры медленно движущегося автомобиля, игру пространства в условиях влажной светотени[4]. Графические формы становятся почти абстрактными. Альберто Моравиа назвал момент, когда Лидия отколупывает рукой краску с тёмной стены, «высшей точкой киноискусства», ибо Антониони удалось «отыскать совершенное в своей абстрактности воплощение безымянной и бессюжетной тревоги»[1]. Награды и оценки
Примечания
Ссылки
Information related to Ночь (фильм) |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
