Йоканьгско-саамский язык

Йоканьгско-саамский язык
10 - Йоканьгско-саамский (терско-саамский)
Самоназвание	Тарье са̄мя кӣлл
Страны	Россия
Регионы	Мурманская область
Общее число говорящих	2 (2010)
Статус	исчезающий
Классификация
Категория	Языки Евразии
Уральская семья Финно-угорская ветвь Финно-пермская подветвь Саамская группа Восточносаамская подгруппа
Письменность	кириллица
Языковые коды
ISO 639-1	—
ISO 639-2	smi
ISO 639-3	sjt
Atlas of the World’s Languages in Danger	416
Ethnologue	sjt
Linguasphere	41-AAB-bc
ELCat	3566
IETF	sjt
Glottolog	ters1235

Йо́каньгско-саа́мский (йо́каньгский саа́мский), или те́рско-саа́мский (те́рский саа́мский) язык — язык саамов, традиционно населявших северовосточную часть Кольского полуострова. Принадлежит к саамской группе уральской языковой семьи. Является самым восточным из всех саамских языков и самым малочисленным по количеству носителей.

Йоканьгско-саамский вместе с кильдинским саамским образует полуостровную группу восточносаамских языков^[1], распространённую на Кольском полуострове в России. В советской лингвистической традиции и в некоторых работах российских ученых, которые являются ее продолжением, было принято рассматривать этот идиом как диалект саамского языка^[2]. Ранее также существовала традиция, согласно которой выделялся кольско-саамский язык с кильдинским и йоканьгским (терским) диалектом. В настоящее время общепринято мнение о том, что терско-саамский имеет статус самостоятельного языка^[3].

Первые лингвистические данные о саамских языках касаются именно терско-саамского. В 1557 году британским исследователем Стивеном Барроу во время вынужденной остановки у мыса Святой Нос был собран небольшой список лексики и были записаны некоторые фразы. Эти материалы были опубликованы Ричардом Гаклюйтом в сборнике «Книга путешествий» (1589)^[4]. Позже в 1895 году Джон Аберкомби подготовил второе издание этих материалов с комментарием и соответствиями по современным на тот момент словарям^[5].

Систематическое научное изучение терско-саамского языка началось в XIX веке. Финский лингвист и собиратель фольклора Даниэль Европеус посетил йоканьгских саамов в 1856 году, собрав словарь, материалы по грамматике и тексты, которые позже были изданы Тоиво Итконеном^[6]. В 1891 году вышел словарь Арвида Генетца, содержащий йоканьгско-саамскую лексики наряду с формами из кильдинского и бабинского саамского, а также из нотозерского диалекта сколто-саамского языка^[7]. В приложении к словарю Генетца также опубликовыны тексты, собранный в Йоканьгском, Куроптевском и Лумбовском погостах. Тоиво Итконен собирал материалы по восточносаамским языкам на протяжении нескольких десятилетий. Основным результатом его работы стали исследования по фонетике^[8], где йоканьгские данные рассматриваются в сопоставлении с кильдинскими и сколто-саамскими, и "Cловарь cколто- и кольско-саамских диалектов", который до сих пор является самой обширной лексикографической документацией йоканьгского саамского^[9].

В 1933 году Александр Эндюковский составил грамматический очерк каменского говора по материалам, собранным от уроженки этого села П.В. Явтысовой. Этот очерк опубликован не был и известен лишь по упоминанию в отчете Эндюковского^[10]. С 1958 по 1978 год Георгий Керт и Виктория Сенкевич-Гудкова со студентами Ленинградского и Карельского Пединститута предпринял ряд поездок в места компактного проживания носителей йоканьгского саамского, посетив поселки Йоканьга и Чалмны-Варры. Результатом этих поездок стала публикация сборников текстов "Образцы саамской речи". Первый из двух сборников вышел в 1961 году и включал также тексты на кильдинском саамском, а второй - в 1987 и кроме йоканьгских текстов содарежал материалы по бабинскому саамскому^[11]. По материалам этой серии экспедиций в 2002 году Сергей Терешкин защитил кандидатскую диссертацию "Йоканьгский диалект саамского языка". Керт включил множество йоканьгских примеров в свою монографию по кильдинскому саамскому. Сенкевич-Гудкова опубликовала небольшую статью со сказками Устиньи Павловны Таруновой. В советский период в лингвистических экспедициях к йоканьгским саамам принимал участие эстонский исследователь Карл Конт.

Среди зарубежных ученых во второй половине XX века йоканьгско-саамский язык изучали Ласло Сабо и Эрки Итконен. Ласло Сабо выпустил двухтомный сборник текстов, записанных в Ленинграде и Петрозаводске от носителей родом из Йоканьги и Чалмны-Варры. Один из томов содержит образцы парадигм. Эрки Итконен изучал фонологию йоганьского саамского.

Последние научные записи йоканьгского саамского были сделаны в рамках проекта по документации саамских языков Кольского полуострова - Kola Saami documentation project (KSDP). По результатам проекта были защищены две магистерские диссертации: о структуре именной группы (Анна Бенке) и о системе глагольных категорий (Евгения Животова).

Язык является вымирающим: согласно переписи 2020 г. на территории РФ саамскими языками суммарно владеет 259 чел. (353 чел. по данным 2010 г.), однако на йоканьгско-саамском говорит не более 10 человек, притом их уровень владения языком оценивается как посредственный, что представляет проблему при описании языка, учитывая отсутствие полного описания грамматики.

В конце XIX века в восточной части Кольского полуострова существовало шесть терско-саамских деревень, население которых составляло около 450 человек. В настоящее время в этом регионе осталось только 100 этнических саамов, из которых считанные единицы людей старшего возраста говорят на родном языке, а остальные перешли на русский. Такое положение частично связано с изменением традиционного жизненного уклада саамов, в частности, коллективизацией и переселением крупнейшей саамской деревни Йоканьга в посёлок Гремиха.

Язык не передается младшим поколениям, не преподаётся в школах, не используется в СМИ. Факторами упадка могут являться отрицательная языковая политика XX века и переселение коренных народов в другие посёлки^[3].

В единственном опубликованном на настоящий момент литературном произведении на терско-саамском языке — сборнике стихов «Я̄лла» авторства саамской писательницы Октябрины Вороновой, выпущенном в 1989 году — используется кириллический алфавит, основанный на версии кильдин-саамского алфавита 1982 года (отсутствуют буквы ҋ, ј, һ и апостроф), дополненный буквой ӹ^[12].

Долгота гласных обозначается горизонтальной чертой над буквой — макроном. В терско-саамском встречается долгая ы̄, отсутствующая в кильдинском.
В научных работах, записях текстов и в словаре колтта- и кольско-саамских диалектов Т. Итконена 1958 года^[13] используется транскрипция латиницей с добавлением специальных символов, а также Уральский фонетический алфавит (УФА).

• После палатализованных согласных /ɛ/ реализуется как [e]^[2].

• Все согласные, кроме /j/, могут быть палатализованными.
• Согласные /t, d/ могут также быть полумягкими (с более слабой палатализацией).

В настоящей статье используется пять типологических параметров: степень свободы выражения грамматических значений; характер границы между морфемами; локус маркирования в посессивной именной группе и в предикации; тип ролевой кодировки; базовый порядок слов.

В языке преобладает синтетический тип.

Иногда встречаются аналитические формы: например, форма перфекта конъюнктива, образующаяся при помощи глагола «быть» и неизменяемого причастия.

Отрицание выражается специальным глаголом и восполнительной формой смыслового глагола.

В языке сосуществуют агглютинация и развитая флективность, то есть выражение смысловых значений через изменение корня слова (см. внутренняя флексия):

В отличие от большинства уральских языков, йоканьгско-саамский не имеет отдельного показателя множественного числа для существительных, что является причиной кумуляции (то есть несколько грамматических значений выражается в одной морфеме):

Для маркирования некоторых падежей используются ступени чередования согласных.

В формах третьего лица единственного числа настоящего времени глагола возможны чередования:

В посессивной именной группе в основном зависимостный:

Присутствует категория посессивности, однако она используется преимущественно в контекстах, где заменяет местоимения, с реляционными именами.

В предикации маркирование зависимостное:

В йоканьгско-саамском используется номинативно-аккузативная ролевая кодировка.

Агентивный одноместный предикат:

Пациентивный одноместный предикат:

Переходный предикат:

SVO (подлежащее — глагол — дополнение):

Для уральских языков, в том числе для саамских, характерен порядок SOV (подлежащее – дополнение – глагол)^[14], однако, предположительно, из-за влияния русского, в йоканьгско-саамском он изменился.

Хотя в языке и присутствует категория посессивности, в отличие от большинства уральских языков, обладающих этой категорией, обладатель не имеет признака единственности/множественности, однако он есть у обладаемого.

Числительные в йоканьгско-саамском имеют сложное управление. В отсутствии партитива, в языке развилась паукальная система:

Числительное axt «один» согласуется с номинативом: axt mɨrr «одно дерево»;

Числительные два — шесть управляют аккузативом единственного числа: kɨxt mɨr «два дерева»;

Числительные выше шести управляют генетивом множественного числа: k’ičim v’il’j «семь братьев».

Синтаксис числительных йоканьгско-саамского типичен для саамских языков^[15], однако непостоянен для всех уральских: например, в удмуртском языке (пермская группа) числительные выступают в роли несогласованного определения^[16].

В йоканьгско-саамском языке существительные изменяются по падежа и числам. Также присутствует категория поссессивности (притяжательности). Категория рода отсутствует. Различается два числа: единственное и множественное; и девять падежей: номинатив, генитив, аккузатив, датив-иллатив, инессив-элатив, комитатив, абессив, эссив, партитив^[17]. Терешкин выделяет лишь восемь падежей, не упоминая партитив^[18]. В поссессивном склонении различается число обладаемого, но не обладателя — маркируется лишь лицо обладателя^[19].

Парадигмы склонения существительных, записанные Сабо^[21], значительно отличаются в ряде важных аспектов. В номинативе имен, заканчивавшихся в прасаамском на *-ē, последний гласный основы сохраняется. Также сохраненяются окончания аккузатива и иногда генитива единственного числа -i̮ ~ -i. При это субпарадигма множественного числа демонстрирует некоторые инновации, назафиксированнные в других источниках^[22][23]: синкретизм форм инессива-элатива и комитатива, а также окончание -giejḿta в абессиве, состоящее из окончания комитатива множественного числа и абессива единственного числа. Поскольку в транскрипциях Сабо очень непоследовательно различается долгота, в ряде случаев также возникает иллюзия падежного синкретизма: При этом синкретизм генитива\аккузатива единственного числа и номинатива множественного числа является системным явлением, подтвержденным другими источниками^[22][23].

Склонение личных местоимений устроено похоже на склонение существительных. Выделяется восемь падежей: номинатив, генитив, аккузатив, датив-иллатив, инессив-элатив, комитатив, абессив, эссив. Формы партитива в имеющихся грамматических описаниях не приводятся. У местоимений множественного числа различается две основы на -j- (в номинативе и дативе) и на -n- (в остальных падежах). В формах инессива-элатива выступает особая стяженная основа. Окончание форм инессива-элатива местоимений множественного числа восходит к окончанию форм единственного числа. Окончание комитатива у форм единственного и множетсвенного числа различается, как и в склонении существительных^[24].

В имеющихся грамматических описаниях парадигмы личных местоимений несколько различаются. В описании Терешкина формы генитива и аккузатива полностью совпадают^[24], но различаются в парадигмах местоимений множественного числа, собранных Сабо^[25]. Приведенная Сабо форма датива-иллатива 1-го лица единственного числа содержит чередование гласного в корне^[26]. Согласно Терешкину в абессиве множественного числа представлена основа на -j-^[24], а согласно Сабо на -n-^[26]. По данным Сабо в формах комитатива множественного числа основа на -j- представлена в первом и втором лице, а на -n- в третьем. Также в имеющихся источниках различаются окончания форм комитатива: -gujm у Терешкина^[24], но -giejḿ у Сабо^[26].

Начало сказки про А̄дз, женское мифологическое существо, похищающее детей. Текст записан в Йоканьге от Елизаветы Горбунцовой эстонскими исследователями Карлом Контом и Юло Тедре в 1963 году. Текст затранскрибирова и издан Пеккой Саммаллахти^[28].

В языковых примерах, представленных в данной статье, при глоссировании используются следующие сокращения:

• Агранат, Т.Б. Йоканьгско-саамский язык // Интерактивный атлас коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока: языки и культуры URL: https://atlaskmns.ru/page/ru/lang_saamy_yokgangsky_all.html
• Терешкин, С.Н. Йоканьгский диалект саамского языка. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Санкт-Петербург, 2002

• Genetz, A. Kuollan Lapin murteiden sanakirja ynnä kielennäytteitä. — Helsinki: Finska Vetenskaps-Societeten, 1891.
• Itkonen, T.I. Koltan- ja kuolanlapin sanakirja. Osat 1-2. — Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura, 1958.

• Genetz, A. Orosz-lapp nyelvmutatványok. Máté evangélioma és eredeti textusok. — Budapest: Magyar Tudomanyos Akademia, 1879.
• Genetz, A. Kuollan Lapin murteiden sanakirja ynnä kielennäytteitä. — Helsinki: Finska Vetenskaps-Societeten, 1891.
• Itkonen, T.I., Europæus, D.E.D. Koltan- ja kuolanlappalaisia satuja. — Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura, 1931.
• Sienkiewicz-Gudkova, V.V. Ustinja Pavlovna Tarunova lapi muinasjutte. // Emakeele Seltsi aastaraamat, 6. — Tallinn: Eesti Raamat, 1960. L. 210-219.
• Szabó, L. Kolalappische Volksdichtung: Texte aus den Dialekten in Kildin und Ter. — Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1967.
• Szabó, L. Kolalappische Volksdichtung: Texte aus den Dialekten in Kildin und Ter. Zweite Teil nebst grammatische Aufzeichnungen. — Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1968.
• Зайков, П.М., Керт, Г.М. Образцы саамской речи. — Петрозаводск: Карельский филиал АН СССР, 1988.
• Керт, Г.М. Образцы саамской речи: материалы по языку и фольклору саамов Кольского полуострова (кильдинский и терский диалект). — Москва \ Ленинград: Издательство Академии Наук СССР, 1961.
• Матрехина, К.Г., Матрехина, Т.В., Воронова, О.В. Образцы диалектных текстов (саамский язык). // Прибалтийско-финское языкознание. Вып. 5. Вопросы взаимодействия прибалтийско-финских языков с иносистемными языками. — Ленинград: Наука, 1971. С. 210-219.

• Behnke, A. Die Struktur der Nominalphrase im Tersaamischen : Magisterarbeit. — Humboldt-Universität zu Berlin, 2010.
• Korhonen, M. Zur zentralen Problematik der Terlappischen Phonologie // Studien zur Phonologischen Beschreibung Uralischer Sprachen. — Budapest: Akadémiai Kiadó, 1984.
• Zhivotova, Evgeniya. The verb system of Ter Saami: Morphological categories : MA thesis. — University of Leipzig, 2007.

• Керт, Г. М. Саамский язык (кильдинский диалект). Фонетика, морфология, синтаксис. — Ленинград: Издательство «Наука», ленинградское отделение, 1971.
• Itkonen, T.I. Venäjänlapin konsonanttien astevaihtelu Koltan, Kildinin ja Turjan murteiden mukaan. (Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia XXXIX). — Helsinki: Suomalais-Ugrilaisen Seura, 1916.
• Itkonen, E. Struktur und Entwicklung der ostlappischen Quantitätssysteme. (Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia LXXXVIII). — Helsinki: Suomalais-Ugrilaisen Seura, 1946.
• Korhonen, M. Die Konjugation im Lappischen. Morphologisch-historische Untersuchung. I. Die finiten Formkategorien. (Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia CXLIII). — Helsinki: Suomalais-Ugrilaisen Seura, 1967.
• Korhonen, M. Die Konjugation im Lappischen. Morphologisch-historische Untersuchung. II. Die nominalen Formkategorien. (Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia CLV). — Helsinki: Suomalais-Ugrilaisen Seura, 1974.
• Sammallahti, P. The Saami Languages. An Introduction. — Kárášjohka/Karasjok: Davii Girji OS, N-9730, 1998.

Для улучшения этой статьи желательно: Найти и оформить в виде сносок ссылки на независимые авторитетные источники, подтверждающие написанное. Проверить достоверность указанной в статье информации. На странице обсуждения должны быть пояснения. После исправления проблемы исключите её из списка. Удалите шаблон, если устранены все недостатки.